Об актах личного и коллективного протеста.
В нашей литературе неоднократно указывалось на неизбежность тех актов индивидуального или коллективного протеста против опор современного общественного строя, которые носят название террора. Вне революционное время они служат часто признаком общественного возбуждения и поднимают дух независимости в массе. Они подают пример личного геройства на служении общественному делу и тем самым будят равнодушное большинство; вместе с тем они подрывают веру в могущество политических и экономических угнетателей. В революционную же эпоху они становятся общим явлением, и не одни только исключительно героические личности отвечают вооруженным отпором на давящий их гнет. В такое время не нужно даже быть принципиальным революционером, чтобы сочувствовать такого рода актам. Но признавая это общее положение, необходимо однако помнить, что значение каждого террористического акта измеряется его результатами и производимым им впечатлением.
Это соображение может служить мерилом того, какого рода акты содействуют революции и какие могут оказаться напрасной тратой жизней и сил. Первое условие, которое ставит жизнь, это чтобы данный террористический акт был понятен всякому без данных объяснений и сложной мотивировки. Есть личности, настолько известные своей деятельностью все равно, в целой ли стране или среди населения данной местности, что при известии о нападении на них каждому тотчас же, без помощи революционных изданий, вспоминается их прошлое, и террористический акт представляется совершенно ясным. Если же для понимания данного акта, человеку из массы, не революционеру, приходится проделать целую головоломную работу, то влияние его сводится на нуль, или даже оказывается отрицательным; акт протеста превращается тогда в глазах массы в непонятное убийство.
Деление террора на политический и экономический, на центральный и "разлитой", мы находим совершенно искусственным. Мы боремся одинаково с зкономическим и политическим гнетом; гнетом центрального правительства, как и с гнетом местной власти.
Есть в вопросе о терроре и другая сторона - организационная. Мы считаем, что террористический акт есть дело решимости отдельной личности или кружка помогающих ей товарищей; поэтому централизованный террор, в котором действующая личность играет роль исполнителя чужих решений, противен нашим понятиям. Как мы не считаем возможным удерживать товарищей от революционных актов во имя партийной дисциплины, так точно мы не считаем возможным и приглашать их отдать свою жизнь в деле, которое решено и предпринято не ими.
Главное различие по вопросу о терроре между нами и политическими партиями заключается в том, что мы вовсе не думаем, чтобы террор мог служить средством для изменения существующего порядка, а видим в нем только проявление совершенно естественного чувства возмущенной совести, или же самозащиты, которое, именно вследствие этого, и имеет агитационное значение, способствуя развитию такого же чувства возмущения среди народа.
"Хлеб и Воля", 1906г